Он начал внимательно слушать на уроках и поражал одноклассников вполне разумными вопросами. Один из удивленных учеников сказал мне, что впервые за три года Джон вообще о чем-то спрашивает. Но это было только начало. Джону показалось недостаточным задавать вопросы, он порывался отвечать и отвечал верно! Что бы я ни спросил по теме урока, над последним столом всегда возникала машущая рука. Перемена, которая произошла с Джоном, повлияла на остальных. Школьники проявляли неподдельный энтузиазм. Не последнюю роль, вероятно, играло в этом их уязвленное самолюбие: они не хотели отставать от того, кого до недавних пор вообще не принимали всерьез. Одновременно в классе росло чувство уважения к Джону. Глаза его сияли от гордости.
За следующий тест по истории Джон набрал 87 баллов. Это был четвертый результат в классе. Я похвалил его перед всей аудиторией, еще больше подняв тем самым авторитет Джона в глазах одно классннков. Достижения его по истории получили всеобщее признание в классе - это окончательно доказал очередной тест.
Мальчишка стал гораздо лучше успевать и по другим предметам, хотя и не в такой степени, как на моих уроках. Но во всяком случае, он начал заниматься вполне удовлетворительно. Я хочу искренне надеяться, что помог этому обаятельному подростку .
Мотивация недисциплинированного ученика
В одиннадцатом классе, где я преподавал историю Америки, Эймос всячески старался «работать на публику». Еще в период предварительного наблюдения за классом я подметил, что этот ученик делом почти не занимался, но зато постоянно старался привлечь к себе внимание. Учитель, у которого я в дальнейшем принял класс, в таких случаях всегда наказывал Эймоса, после чего тот был вынужден отступать. В целом парень не представлял собой серьезной проблемы с точки зрения дисциплины, но досаждал он немало.
Ознакомившись с его личным делом, я обнаружил, что Эймос был исключен из частной школы. К нам он был зачислен на академический профиль, который предназначен для учащихся с ориентацией на поступление в колледж или университет. Но я сомневался в его способностях. Однако мой опытный коллега заверил меня, что у Эймоса есть все данные для занятий по академической программе и единственное, чего ему не хватает, так это надлежащей мотивации к учебе. К тому же встречи с родителями дали основание предполагать, что проблемы школьника возникают не без их участия.
Перед тем как принять класс, я поговорил с Эймосом о его поведении, пообещав ему, что готов идти с ним на разумный компромисс во всех случаях, когда ои будет нуждаться в моей помощи. Со своей стороны Эймос обещал прекратить нарушения дисциплины.
В целом он сдержал свое слово. Случалось, он возвращался к старому, но быстро спохватывался. Тому доказательство - конкретный эпизод, который произошел вскоре после того, как я приступил к работе. Я задал классу подготовить устные доклады в ознаменование дня рождения Дж. Вашингтона. Некоторые ученики не подготовились к уроку. Я опасался, что среди них окажется и Эймос. Выдержав паузу, я назвал его имя. Поднявшись из-за стола, парень направился к доске и начал неуверенно читать свой доклад. Постепенно школьник обретал все большую уверенность в себе, старался читать по возможности выразительнее. Класс замер от удивления: у доски читал достойный внимания доклад тот, кого все привыкли считать шутом.
Перемена в Эймосе сказалась и на других школьниках. Их отношение к учебной работе значительно улучшилось. Полагаю, что одноклассники не пожелали отставать от Эймоса.
